1041. Остаться в живых.

[maxilla_k]

Летом, то ли от жары, мне особенно часто снились дурацкие сны. Так, 15 августа мне приснилось, что мама умерла, а я сижу на кровати, не знаю, что делать, и плачу... Я проснулся и посмотрел на часы - пол одинадцатого. В маминой комнате тишина. Обычно она просыпается гораздо раньше, а если уж она просыпается, то она обязательно включает телевизор. Я заставил себя встать и посмотреть. Мамы в комнате не было. Я выдохнул с облегчением. Оказалось, она с утра пораньше ушла закрывать больничный после того, как провела две недели в 8 корпусе Боткинской больницы, где ее всесторонне обследовали и как раз накануне выписали.
Закрыть больничный в нашей стране, кто не в курсе, это то еще предприятие, поэтому закрыть больничный в этот день ей не удалось. В районной больнице, по ее словам (ругань опускаем), ее погоняли из кабинета в кабинет на этой жаре, и ей с ее сердечной аритмией и параксизмами, которые никто не знает, как лечить (даже она сама, один из лучших в стране врачей-кардиологов), снова стало плохо.
Днем пришлось вызывать скорую. Врачи убедили ее выпить какие-то таблетки, сказали, что необходимости в госпитализации никакой нет и уехали. Поскольку маман невероятно мнительна и склонна к приступам паники по любому поводу и (особенно) без повода, я более-менее успокоился. И напрасно. Не прошло и часа, как маман, после уезда скорой без конца измерявшая сама себе давление, потребовала, чтобы я ее отправил обратно в Боткинскую. Спорить с ней - себе дороже, мы созвонились с кардиореанимацией, я посадил ее на машину и отправил в больницу. Если честно, я считал это матушкиной блажью, ибо ее же только-только выписали из больницы, скорая уверяла меня, что все довольно нормально...
В ближайшие два дня звонков от матушки не было, и это было очень странно, учитывая, что в Боткинской ее все знают, и никто бы в звонке ей не отказал. Телефон кардиореанимации у меня, конечно, остался, но звонить туда я боялся. Я уже как-то раз так позвонил...
На третий день соседка Наташа все-таки убедила меня дать ей телефон и позвонила туда сама. Маман, слава богу, была жива, и находилась в кардиореанимации, но в очень плохом состоянии. Я купил разрешенную ей воду ("Шишкин лес" с сосочкой), салфетки и т.п. (больше ничего не разрешалось) и отправился в Боткинскую. В кардиореанимацию меня, конечно, не пустили, но я хотя бы поговорил с врачем Александром Борисовичем. Оказалось, что она в довольно тяжелом состоянии после клинической смерти и все еще не очень хорошо понимала, где она и что она (гепоксией мозга это называется) всего навсего. Я просто офигел от нашей системы здравоохранения. Еще доктор сказал, что без кардиостимулятора такое состояние, как у нее, никто не знает, как лечить, а она его ставить отказывается...
И тут я, кажется, понял, что, видимо, происходило эти две недели в 8 корпусе... Потому, что мне-то она говорила, что у нее недостаточно показаний для того, чтобы ставить кардиостимулятор. Положение еще осложнялось тем, что маман моя к тому же еще и не дура приврать порой.
Через пару дней ее перевели в обычную палату 20 корпуса, и я пришел ее навестить. Вся грудь у нее была располосована, несколько зубов выбито. Но это все ерунда, конечно, главное, ее спасли. Я пришел ее уговоривать ставить кардиостимулятор, но она, видимо, и сама достаточно напугалась, и уговаривать мне ее особенно и не пришлось. Однако, она, разумеется, была еще слишком слаба, и ей требовалось время, чтобы отлежаться...
Тем не менее, не все так просто. Придя в себя, она наотрез стала отказываться делать операцию в Боткинской под предлогами того, что "хирурги все совсем молодые мальчики да к тому же еще осетины, а всех хороших хирургов (из группы Вишневского) забрали поднимать хирургию в Первую Градскую больницу". Врачи же Боткинской, конечно, настаивали, чтобы все делать у них.
- Да, мам, они ж, наверное, знают, что делают. На фига им ухудшать себе статистику-то?!
- Да вот, ты ничего не понимаешь, они молодые, им опыт нужен...
Мне оставалось только пожать плечами. Мне трудно себе было представить, чтобы врачи настаивали на операции без уверенности в положительном результате просто для того, чтобы получить опыт. Какие-то врачи убийцы, ей-богу! Но... Знаете, среди футболистов считается, что вратари - это довольно "особенные" люди, среди музыкантов - барабанщики... Может, среди врачей таковыми являются херурги, хир их знает...
Короче, 25 августа маман настояла, чтобы я срочно приезжал за ней и вез ее в Четвертую Градскую больницу...
Взяли машину, с горем пополам по третьему кольцу за час с лишним добрались (хорошо еще водитель, хоть и зануда, зато знал, где вход в эту больницу). Поговорила маман с доктором Самойленко Игорем Васильевичем и, выйдя из кабинета довольная, сразу заявила:
- Вот, сразу видно, люди понимают, не то, что наши...
Ну, слава богу! - подумал я, но радоваться, как оказалось, было рано. Положить они ее брались только с понедельника. Пришлось везти ее домой (а там бардак, кто ж знал, что она домой-то приедет). Она, насмотревшись на прелести московских пробок, решила обратно ехать на метро, и мы помолясь отправились на Павелецкую. Надо было на Тульскую, но времени для ориентации на местности у меня тогда не было.
За четыре дня пока мы были дома она обзвонила всех ей известных докторов, и концепция резко изменилась: теперь вместо кардиостимулятора, она решила делать абляцию. Я прошерстил по ее просьбе весь интернет, и, наверное, уже могу сдавать экзамены в медицинский...
В понедельник 29 августа я разработал маршрут, как ехать, но маман приготовила очередной сюрприз, - ей надо было с утра заехать в Боткинскую забрать ее кардиограммы. Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что отдавать ей их не хотели (точно, врачи, если верить моей маман, люди не без особенностей), и поэтому она их выкрала (!!!). История из триллера стала резко превращаться в детектив...
Ладно, хер с ним. До Четвертой Градской от Тульской значительно ближе, чем от Павелецкой, но пока мы шли от метро до остановки трамвая, мне весь мозг проели, что она не может идти в горку, что она не может идти по солнцу (как будто я могу Землю наклонить по-другому)... Через вокзал она, видишь ли, может... В больнице, пока мы ждали очереди в приемном отделении, ее уже стало колбасить по-другому: я ее убил, Римма (ее подруга детства) ее сглазила, узнай у Наташи заговоры от сглаза... Полный здец, короче. Но и это еще были цветочки. На четвертом этаже начался третий акт Марлезонского балета тотального отрицала, - я здесь лежать не могу: туалет не отдельный, в палатах по 20 человек (я зашел, посмотрел: четыре кровати с одной стороны, четыре - с другой; ну точно - 20), у меня все украдут (эт да, туалетная бумага здесь, видимо, на вес золота), это не то, то не это (ну, еще б, больницу в 1800-х годах строили). Короче, вези меня домой. Вот уж хер, - сказал я, представив это сказочное путешествие. Узнал телефоны и ушел.
Через день она позвонила, сказала, что все нормально, она привыкла, операция (абляция) назначена на пятницу. Все хорошо. Ну, слава богу, - подумал я....
В пятницу 2 сентября днем звонок в дверь. Она. Твою же ж мать, - сбежала. Вот, доктор - баба, 4 часа операции не выдержу, на правом боку лежать не могу, абляция не поможет. Насчет правого бока и бабы опущу, а вот, что касается 4 часов и операции... Вообще-то операция длится не больше двух часов, тут я могу уже лекции читать. Вот, перед ней, видишь ли, какую-то бабку оперировали 4 часа, поэтому, говорит, и мою операцию решили перенести, а на выходные я-де отпросилась... Ну, думаю, все ясно с тобой... Что же касается того, что абляция не поможет, она действительно может не помочь (а может и помочь, - заранее знать нельзя), но вот если ничего не делать, то это уж ТОЧНО не поможет.
Ладно, в понедельник отвез ее в больницу, где она, видимо, этим своим отрицалом всех достала и таки убедила, сама ж врач... А во вторник 5 сентября я снова забирал ее домой... Кстати, Любовь Александровна, женщина, которая в один день с ней ложилась, уже прооперировалась и была вполне себе бодра и довольна (правда, она кардиостимулятор вставляла). Маман же уже выработала новую стратегию. Ложиться к одному из тех, с кем она советовалась, - к профессору Александру Викторовичу Недоступу в клинику при Первом мед. университете им. Сеченова, где она сама в свое время училась... А там, конечно, очередь. Пришлось ложиться на платное место. 15 сентября отвез ее туда на Большую Пироговку. По дороге она вспоминала, как ходила по Пироговке 6 лет, еще будучи студенткой... В нее тогда был влюблен парень Леша Герасимов, который потом ушел в кино (еще бы, с такой-то фамилией!), а медицинский закончил ТОЛЬКО из-за нее. Тем не менее, ничего у них не сложилось, Леша уехал на Дальний Восток (после общения с моей матушкой, как я его понимаю)...
Короче, отвезя ее в Первый Мед, я очень попросил ее не спорить особенно с врачами, а то они тоже все в кино уйдут...
Чем дело кончится, не знаю. Но что-то мне подсказывает, что как обычно...