![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
821. Привет Горбачеву.
Oct. 14th, 2010 04:56 pm(мимо CNN, BBC и New York Times).
Обычно, когда я внепланово куда-нибудь ухожу из дома, моя мама, как в детстве, обязательно интересуется, куда я иду (для мам мы всегда остаемся детьми). Я обычно, как и положено непослушному ребенку, стараюсь не выдать своих секретных планов. Игра это древняя и во всех семьях практикующаяся.
Сегодня маман с вопросом "Где искать потом твое тело?" настояла-таки на своем, и мне пришлось раскрыть карты:
- Ну, в Горбачев-фонд я иду, и что?
- О, передай Михал Сергеевичу, что я его очень люблю.
"Класс! - подумал я, закрывая дверь, - Вот чего ему не хватало! Теперь он, наконец, сможет считать, что жизнь удалась".
Вообще, не знаю, как вас, а меня частенько раньше посещала такая навязчивая мысль, что нас просто нае#ывают, и никаких таких личностей, влияющих на историю не существует, а вместо них существуют просто какие-то дурацкие куклы, которых когда надо достают из шкафа, и ими прикрывают все свои благовидные и неблаговидные дела, показывая их в заданных обстоятельствах по телевизору, дабы развлечь и позабавитьфраера ушастого обывателя по телевиденью. Чтоб было на кого повесить всех свиней. Ведь можно верить только тому, что видишь своими глазами, не так ли?! А своими глазами этих перцев (ну, кроме мумии Ленина) практически никто никогда не видит. Раньше были хоть парады на Красной площади, но с такого расстояния хоть пугало огородное поставь, его все равно не отличишь от Константина нашего Устиновича Черненко, например. Этой мысли еще и способствовал тот факт, что все наши лидеры настолько "заботливо" были лишены каких-то личностных черт (кроме, может, в определенном смысле, Ельцына, хотя личные качества Ельцына, может, порой лучше было бы и скрыть), что оставалось совершенно непонятно: что, собственно, за человек чуть ли не каждый день с телевизора нас тут учит уму-разуму.
Прошло много лет, и мне уже довелось видеть своими глазами и Медведева (до избрания его президентом на рождествеской службе в Храме Христа Спасителя), и Путина (на Байк-шоу), и Алексия Второго (много раз), иПетра Первого, и Ельцына (уже после того, как он ушел в отставку, незадолго до смерти, на книжной ярмарке), и Черта Лысого... Нет, вот Черта Лысого Горбачева мне как раз почему-то видеть своими глазами не доводилось. До сегодняшнего дня. И поскольку я ничего о нем, как о человеке, не знаю; как о политике - до фига, но какой с этого прок?! - я совершенно не знал, чего ожидать. А тут еще маман со своей любовью...
И кто бы мог подумать, что Горбачев окажется клевым дедом, при каждом удобном случае (в перерывах между интервью) задвигающим прикольные телеги, что твой Паук. Но как только включается микрофон и камера, он снова превращается в того официального Горбачева, которого все знают, и который, как заводной, повторяет то, что мы слышим от него, по большому счету, все это время. То ли дело в вопросах, которые ему задают, то ли...
В ожидании своей очереди в холле на втором этаже здания Горбачев-фонда на Ленинградском проспекте журналисты ВВС шутят между собой:
- Вроде бы полчаса прошло, пора бы CNN-щикам уже заканчивать.
- Ты что, он еще не окончил отвечать на первый вопрос...
- Ага, а первый вопрос был: как ваше здоровье?
- Да ну, о чем ты, они просто попросили его представиться...
Что было на самих интервью я рассказывать не собираюсь: во-первых, неэтично, а, во-вторых, и рассказывать-то собственно нечего: те же, там же, тогда же. Я расскажу, что было между и после.
Мы поднимаемся на четвертый этаж в маленький офис. Горбачев рассказывает байки, веселится и балагурит.
Чуть позже к нам присоединяются дочь Ирина и внучка Ксения (в ультрамодных туфлях на шпильках).
- Во-во, - указывает он на них, - заговорщики пришли.
Дело в том, что в марте грядет его юбилей - 80-летие, и заговорщики вокруг этого плетут свои "интриги"...
- Надеюсь, мне хоть процентов 5 с этого перепадет...
- Папа, - перебивает его дочка Ирина, - вот ты шутишь, а они возьмут и напишут...
- Да нет, они ж понимают, что я шучу. Хотя есть некоторые нации, с которыми лучше не шутить.
- Какие, например? - интересуется переводчик Марк, - немцы?
- Нет, немцы понимают юмор, особенно, теперь. А вот с японцами, например, лучше не шутить...
Вообще, 54-летняя Ирина здесь явно чувствует себя полноправной хозяйкой: она позволяет себе переформулировать вопросы и даже напрямую встревать в интервью. Например, когда Михаил Сергеевича спросили его мнение относительно партии Единая Россия, он хотел ограничиться лаконичным ответом:
- Худший вариант КПСС.
- В каком смысле? В каком смысле? - стали настаивать журналисты.
- Я уже сказал все, что хотел, - в своем обычном ключе ответил Горбачев.
И тут вступила Ирина (не то, чтоб она молчала до этого):
- Глупее.
- Это и ваше мнение, Михаил Сергеевич? - обрадовались было журналисты знакомому запаху хоть и не большого, но все-таки скандальчика.
- Ну, что вы, он же политик, он не может такого сказать, а мне все равно, - продолжила дочь первого и последнего президента СССР.
Не знаю, что из этого останется в интервью, даже интересно, но, по-моему, понятно, что дочь с отцом не раз обсуждали между собой этот вопрос.
В интервью он назвал советский бюрократический режим - "страной толкачей и ходаков", но это, я думаю, как раз будет везде.
А после интервью он повел нам показывать свой офис. Забавно, что один из журналистов снимал эту экскурсию для себя на мобильный телефон. За просторным красивым офисом, где на стене, разумеется, висит огромный портрет Раисы Максимовны, маленькая каморка:
- А это моя личная каморка.
Здесь все аскетично: компьютер, книги и корридор...
- А там офис Ирины.
- Нет, вот туда мы не пойдем, - властным голосом вступает Ирина.
- Отчего же? - провоцируют ее журналисты.
- Ну, там беспорядок везде, сигареты раскиданы...
- Сигареты это нехорошо...
Не успели оглянуться... А Михаил Сергеевич с озорным выражением лица уже машет нам из корридора, мол, фигня, пошли-пошли...
Да, этот офис точно женский. Это сразу отмечают и журналисты.
- А это моя правнучка Саша, - Горбачев с гордостью берет с полки фотографию ребенка в рамочке, - ей скоро исполнится два годика.
Лицо его становится блаженным, как у любого дедушки, и трудно поверить, сколько всего зависело в 20 веке от этого "благостного" старичка.
- Меня ведь, когда я родился, Виктором назвали, и две недели я Виктором и просуществовал, - заряжает Горби очередную свою байку, - А потом когда на крестинах батюшка спрашивает, как его звать-то, дедушка как рявкнет: Михаил.
- Оно и правда, Михаил лучше, - напоминает о своем существовании Ирина.
- Тогда ж деды все решали. Мы ж молодые были. Жениться не хотели, а деды встретились и все решили...
Прощался он со всеми за руку. Пожимая руку "самой Истории", я все же успел ему передать, что моя мама его очень любит, и пожелать ему здоровья! Прикольный он дед!
Я возращался через Петровский парк, падали осенние листья, на лавочке спал укутавшись в свои лохмотья бомж... На душе от встречи с Горбачевым было как-то очень тепло. Но как-то по-осеннему. Я шел и напевал себе под нос строчки из "Ласточки" Гребенщикова:
Сокол летит, а баба родит.
Значит все как всегда, все по местам...
P.S. Ну, и в качестве небольшого бонуса "Пару слов за свободу слова": http://maxilla-k.livejournal.com/108968.html
Обычно, когда я внепланово куда-нибудь ухожу из дома, моя мама, как в детстве, обязательно интересуется, куда я иду (для мам мы всегда остаемся детьми). Я обычно, как и положено непослушному ребенку, стараюсь не выдать своих секретных планов. Игра это древняя и во всех семьях практикующаяся.
Сегодня маман с вопросом "Где искать потом твое тело?" настояла-таки на своем, и мне пришлось раскрыть карты:
- Ну, в Горбачев-фонд я иду, и что?
- О, передай Михал Сергеевичу, что я его очень люблю.
"Класс! - подумал я, закрывая дверь, - Вот чего ему не хватало! Теперь он, наконец, сможет считать, что жизнь удалась".
Вообще, не знаю, как вас, а меня частенько раньше посещала такая навязчивая мысль, что нас просто нае#ывают, и никаких таких личностей, влияющих на историю не существует, а вместо них существуют просто какие-то дурацкие куклы, которых когда надо достают из шкафа, и ими прикрывают все свои благовидные и неблаговидные дела, показывая их в заданных обстоятельствах по телевизору, дабы развлечь и позабавить
Прошло много лет, и мне уже довелось видеть своими глазами и Медведева (до избрания его президентом на рождествеской службе в Храме Христа Спасителя), и Путина (на Байк-шоу), и Алексия Второго (много раз), и
И кто бы мог подумать, что Горбачев окажется клевым дедом, при каждом удобном случае (в перерывах между интервью) задвигающим прикольные телеги, что твой Паук. Но как только включается микрофон и камера, он снова превращается в того официального Горбачева, которого все знают, и который, как заводной, повторяет то, что мы слышим от него, по большому счету, все это время. То ли дело в вопросах, которые ему задают, то ли...
В ожидании своей очереди в холле на втором этаже здания Горбачев-фонда на Ленинградском проспекте журналисты ВВС шутят между собой:
- Вроде бы полчаса прошло, пора бы CNN-щикам уже заканчивать.
- Ты что, он еще не окончил отвечать на первый вопрос...
- Ага, а первый вопрос был: как ваше здоровье?
- Да ну, о чем ты, они просто попросили его представиться...
Что было на самих интервью я рассказывать не собираюсь: во-первых, неэтично, а, во-вторых, и рассказывать-то собственно нечего: те же, там же, тогда же. Я расскажу, что было между и после.
Мы поднимаемся на четвертый этаж в маленький офис. Горбачев рассказывает байки, веселится и балагурит.
Чуть позже к нам присоединяются дочь Ирина и внучка Ксения (в ультрамодных туфлях на шпильках).
- Во-во, - указывает он на них, - заговорщики пришли.
Дело в том, что в марте грядет его юбилей - 80-летие, и заговорщики вокруг этого плетут свои "интриги"...
- Надеюсь, мне хоть процентов 5 с этого перепадет...
- Папа, - перебивает его дочка Ирина, - вот ты шутишь, а они возьмут и напишут...
- Да нет, они ж понимают, что я шучу. Хотя есть некоторые нации, с которыми лучше не шутить.
- Какие, например? - интересуется переводчик Марк, - немцы?
- Нет, немцы понимают юмор, особенно, теперь. А вот с японцами, например, лучше не шутить...
Вообще, 54-летняя Ирина здесь явно чувствует себя полноправной хозяйкой: она позволяет себе переформулировать вопросы и даже напрямую встревать в интервью. Например, когда Михаил Сергеевича спросили его мнение относительно партии Единая Россия, он хотел ограничиться лаконичным ответом:
- Худший вариант КПСС.
- В каком смысле? В каком смысле? - стали настаивать журналисты.
- Я уже сказал все, что хотел, - в своем обычном ключе ответил Горбачев.
И тут вступила Ирина (не то, чтоб она молчала до этого):
- Глупее.
- Это и ваше мнение, Михаил Сергеевич? - обрадовались было журналисты знакомому запаху хоть и не большого, но все-таки скандальчика.
- Ну, что вы, он же политик, он не может такого сказать, а мне все равно, - продолжила дочь первого и последнего президента СССР.
Не знаю, что из этого останется в интервью, даже интересно, но, по-моему, понятно, что дочь с отцом не раз обсуждали между собой этот вопрос.
В интервью он назвал советский бюрократический режим - "страной толкачей и ходаков", но это, я думаю, как раз будет везде.
А после интервью он повел нам показывать свой офис. Забавно, что один из журналистов снимал эту экскурсию для себя на мобильный телефон. За просторным красивым офисом, где на стене, разумеется, висит огромный портрет Раисы Максимовны, маленькая каморка:
- А это моя личная каморка.
Здесь все аскетично: компьютер, книги и корридор...
- А там офис Ирины.
- Нет, вот туда мы не пойдем, - властным голосом вступает Ирина.
- Отчего же? - провоцируют ее журналисты.
- Ну, там беспорядок везде, сигареты раскиданы...
- Сигареты это нехорошо...
Не успели оглянуться... А Михаил Сергеевич с озорным выражением лица уже машет нам из корридора, мол, фигня, пошли-пошли...
Да, этот офис точно женский. Это сразу отмечают и журналисты.
- А это моя правнучка Саша, - Горбачев с гордостью берет с полки фотографию ребенка в рамочке, - ей скоро исполнится два годика.
Лицо его становится блаженным, как у любого дедушки, и трудно поверить, сколько всего зависело в 20 веке от этого "благостного" старичка.
- Меня ведь, когда я родился, Виктором назвали, и две недели я Виктором и просуществовал, - заряжает Горби очередную свою байку, - А потом когда на крестинах батюшка спрашивает, как его звать-то, дедушка как рявкнет: Михаил.
- Оно и правда, Михаил лучше, - напоминает о своем существовании Ирина.
- Тогда ж деды все решали. Мы ж молодые были. Жениться не хотели, а деды встретились и все решили...
Прощался он со всеми за руку. Пожимая руку "самой Истории", я все же успел ему передать, что моя мама его очень любит, и пожелать ему здоровья! Прикольный он дед!
Я возращался через Петровский парк, падали осенние листья, на лавочке спал укутавшись в свои лохмотья бомж... На душе от встречи с Горбачевым было как-то очень тепло. Но как-то по-осеннему. Я шел и напевал себе под нос строчки из "Ласточки" Гребенщикова:
Сокол летит, а баба родит.
Значит все как всегда, все по местам...
P.S. Ну, и в качестве небольшого бонуса "Пару слов за свободу слова": http://maxilla-k.livejournal.com/108968.html
